Анализ пьесы Вампилова Утиная охота

Краткое описание документа: Анализ пьесы Вампилова «Утиная охота». 1. За свою короткую жизнь Вампилов стал автором пьес, которые привлекли внимание не только читателей, но и театральных режиссеров: «Провинциальные. Анализ пьесы А.В. Вампилова «Утиная охота». Пьеса А.В. Вампилова «Утиная охота», написанная в году, воплотила судьбу поколения «эпохи застоя». Уже в ремарках подчеркивается типический.

Городская квартира в новом типовом доме. Входная дверь, дверь на кухню, дверь в другую комнату. Одно окно. Мебель обыкновенная. На подоконнике большой плюшевый кот с бантом на шее. В окно видны последний этаж и крыша типового дома, стоящего напротив.

Над крышей узкая полоска серого неба. День дождливый. Раздается телефонный звонок. Зилов просыпается не сразу и не без труда. Проснувшись, он пропускает два-три звонка, потом высвобождает руку из-под одеяла и нехотя берет трубку. Маленькая пауза. На его лице появляется гримаса недоумения.

Можно понять, что на том конце провода кто-то бросил трубку. Странно… Бросает трубку, поворачивается на другой бок, но тут же ложится на спину, а через мгновение сбрасывает с себя одеяло. С некоторым удивлением обнаруживает, что он спал в носках. Садится на постели, прикладывает ладонь ко лбу.

Весьма бережно трогает свою челюсть. При этом болезненно морщится. Некоторое время сидит, глядя в одну точку, - вспоминает. Оборачивается, быстро идет к окну, открывает его. С досадой махнул рукой. Можно понять, что он чрезвычайно недоволен тем, что идет дождь.

Зилову около тридцати лет, он довольно высок, крепкого сложения; в его походке, жестах, манере говорить много свободы, происходящей от уверенности в своей физической полноценности. В то же время и в походке, и в жестах, и в разговоре у него сквозят некие небрежность и скука, происхождение которых невозможно определить с первого взгляда.

Идет на кухню, возвращается с бутылкой и стаканом. Стоя у окна, пьет пиво. С бутылкой в руках начинает физзарядку, делает несколько движений, но тут же прекращает это неподходящее его состоянию занятие. Звонит телефон. Он подходит к телефону, снимает трубку. Шуточки… Бросает трубку, допивает пиво.

Поднимает трубку, набирает номер, слушает. Идиоты… Нажимает на рычаг, снова набирает номер. Говорит монотонно, подражая голосу из бюро погоды. В течение суток ожидается переменная облачность, ветер слабый до умеренного, температура плюс шестнадцать градусов.

Своим голосом. Ты понял. Это называется переменная облачность - льет как из ведра… Привет, Дима… Поздравляю, старик, ты оказался прав… Да вот насчет дождя, черт бы его подрал. Целый год ждали и дождались!.. С недоумением. Кто разговаривает?..

Зилов… Ну конечно. Ты что, меня не узнал?.. Кто умер?.. Да вроде бы нет… Живой вроде бы… Да?.. Нет, нет, живой. Этого еще только не хватало - чтоб я умер перед самой охотой. Не поеду - я. С чего ты это взял?.. Что я, с ума сошел. Подожди, может, это ты со мной не хочешь?..

Тогда в чем дело?.. Ну вот еще, нашел чем шутить… Голова-то, да держится за голову , естественно… Но, слава богу, пока цела… Вчера-то. Со вздохом. Да вот вспоминаю… Нет, всего я не помню, но… Вздох. Скандал - да, скандал помню… Зачем устроил. Да вот и сам думаю - зачем?

Думаю, не могу понять - черт знает зачем!.. Слушает, с досадой. Не говори… Помню… Помню… Нет, конца не помню. А что, Дима, что-нибудь случилось?.. Честное слово, не помню… Милиции не было?.. Ну, слава богу… Обиделись?.. Что они, шуток не понимают?.. Ну и черт с ними. Переживут, верно?..

И я так думаю… Ну ладно. Как же мы теперь. Когда выезжаем?.. А когда он начался?.. Еще вчера. Что ты говоришь!.. Не помню - нет!.. Ощупывает челюсть. Слушай, а драки вчера не было?.. Странно… Да, кто-то врезал. Разок… Да, по морде… Думаю, что кулаком. Интересно кто, ты не видел?.. Ну не важно… Да нет, ничего страшного.

Удар вполне культурный…. А что, если он зарядил на неделю?.. Да нет, я не волнуюсь… Ну ясно… Сижу дома. В полной готовности. Жду звонка… Жду… Положил трубку. В дверях появляется венок. Это большой, дешевый, с крупными бумажными цветами и длинной черной лентой сосновый венок. Вслед за ним появляется несущий его мальчик лет двенадцати.

Он всерьез озабочен исполнением возложенной на него миссии. Разглядывает венок, поднимает его, расправляет черную ленту, надпись на ней читает вслух. Потом смеется, но недолго и без особого веселья. Ты понял, в чем дело?..

Зилов Виктор Александрович - это я и есть… И видишь, жив-здоров… Как тебе это нравится. Проваливай… Нет, подожди. Скажи… Тебе такие шутки нравятся?.. Остроумно это или нет. Нет, ты скажи, послать товарищу такую штуку на похмелье да еще в такую погоду, разве это не свинство?..

Друзья так не поступают, как ты думаешь. Ты тоже хорош. Живым людям венки разносишь, а ведь наверняка пионер.

Он уже удачно женил младшего сына на трудолюбивой Аксинье. Она сама занималась хозяйством, так как муж был глух и имел слабое здоровье. Жена поздно ложилась и рано вставала. Часто её можно было увидеть бегающей по двору в дом то из амбара, то из погреба. Старший же сын ещё не обзавёлся семьёй.

Григорий Петрович задался целью устроить личную жизнь первенцу. Заботливый отец уже подобрал невесту Анисиму Григорьевичу — Липу. Она была простой на вид, худенькой девушкой, немного смуглой из-за работы на свежем воздухе.

Из-за бедноты и отсутствия приданого девушка была рада войти в семью Цыбулькиных. За несколько дней до свадебного пиршества Анисим, редко бывающий в родном доме, приезжает в красивой одежде с иголочки и одаривает членов семьи новенькими серебряными рублями.

После свадьбы Анисим почти сразу уезжает в город. Вскоре выясняется, что молодой муж подделал монеты, раздаренные перед свадьбой. После суда он отправлен на каторгу, несмотря на многочисленные прошения семьи. Молодой жене Липе без защиты мужа приходится несладко: Аксинья ненавидит её и новорождённого ребёнка из-за того, что им достанется большая часть наследства.

На глазах у молодой матери Аксинья обливает кипятком младенца. Тот умирает. После перенесённого горя Липа переезжает из дома Цыбулькиных к своей матери. Аксинья становиться главной в полуразрушенной семье. Вступив в долю с владельцами фабрики, женщина начинает заниматься прибыльным делом и почти не появляется дома.

Мужа и свёкра она совсем забросила. После всего случившегося старик совсем опустился. Он сидит голодный целыми днями, если его никто не покормит. Однажды Липа, увидев на улице своего свёкра, поняла, что он голоден и дала ему немного еды. Село Уклеево лежало в овраге, так что с шоссе и со станции железной дороги видны были только колокольня и трубы ситценабивных фабрик.

Когда прохожие спрашивали, какое это село, то им говорили:. Как-то на поминках у фабриканта Костюкова старик дьячок увидел среди закусок зернистую икру и стал есть ее с жадностью; его толкали, дергали за рукав, но он словно окоченел от наслаждения: ничего не чувствовал и только ел.

Съел всю икру, а в банке было фунта четыре. И прошло уж много времени с тех пор, дьячок давно умер, а про икру всё помнили. Жизнь ли была так бедна здесь, или люди не умели подметить ничего, кроме этого неважного события, происшедшего десять лет назад, а только про село Уклеево ничего другого не рассказывали.

В нем не переводилась лихорадка и была топкая грязь даже летом, особенно под заборами, над которыми сгибались старые вербы, дававшие широкую тень. Здесь всегда пахло фабричными отбросами и уксусной кислотой, которую употребляли при выделке ситцев. Фабрики — три ситцевых и одна кожевенная — находились не в самом селе, а на краю и поодаль.

Это были небольшие фабрики, и на всех их было занято около четырехсот рабочих, не больше. От кожевенной фабрики вода в речке часто становилась вонючей; отбросы заражали луг, крестьянский скот страдал от сибирской язвы, и фабрику приказано было закрыть.

Она считалась закрытой, но работала тайно с ведома станового пристава и уездного врача, которым владелец платил по десяти рублей в месяц. Во всем селе было только два порядочных дома, каменных, крытых железом; в одном помещалось волостное правление, в другом, двухэтажном, как раз против церкви, жил Цыбукин, Григорий Петров, епифанский мещанин.

Григорий держал бакалейную лавочку, но это только для вида, на самом же деле торговал водкой, скотом, кожами, хлебом в зерне, свиньями, торговал чем придется, и когда, например, за границу требовались для дамских шляп сороки, то он наживал на каждой паре по тридцати копеек; он скупал лес на сруб, давал деньги в рост, вообще был старик оборотливый.

У него было два сына. Старший, Анисим, служил в полиции, в сыскном отделении, и редко бывал дома. Младший, Степан, пошел по торговой части и помогал отцу, но настоящей помощи от него не ждали, так как он был слаб здоровьем и глух; его жена Аксинья, красивая, стройная женщина, ходившая в праздники в шляпке и с зонтиком, рано вставала, поздно ложилась и весь день бегала, подобрав свои юбки и гремя ключами, то в амбар, то в погреб, то в лавку, и старик Цыбукин глядел на нее весело, глаза у него загорались, и в это время он жалел, что на ней женат не старший сын, а младший, глухой, который, очевидно, мало смыслил в женской красоте.

У старика всегда была склонность к семейной жизни, и он любил свое семейство больше всего на свете, особенно старшего сына-сыщика и невестку. Аксинья, едва вышла за глухого, как обнаружила необыкновенную деловитость и уже знала, кому можно отпустить в долг, кому нельзя, держала при себе ключи, не доверяя их даже мужу, щелкала на счетах, заглядывала лошадям в зубы, как мужик, и всё смеялась или покрикивала; и, что бы она ни делала, ни говорила, старик только умилялся и бормотал:.

Он был вдов, но через год после свадьбы сына не выдержал и сам женился. Ему нашли за тридцать верст от Уклеева девушку Варвару Николаевну из хорошего семейства, уже пожилую, но красивую, видную. Едва она поселилась в комнатке в верхнем этаже, как всё просветлело в доме, точно во все окна были вставлены новые стекла.

Засветились лампадки, столы покрылись белыми как снег скатертями, на окнах и в палисаднике показались цветы с красными глазками, и уж за обедом ели не из одной миски, а перед каждым ставилась тарелка. Варвара Николаевна улыбалась приятно и ласково, и казалось, что в доме всё улыбается. И во двор, чего раньше никогда не было, стали заходить нищие, странники, богомолки; послышались под окнами жалобные, певучие голоса уклеевских баб и виноватый кашель слабых, испитых мужиков, уволенных с фабрики за пьянство.

Варвара помогала деньгами, хлебом, старой одеждой, а потом, обжившись, стала потаскивать и из лавки. Раз глухой видел, как она унесла две осьмушки чаю, и это его смутило. Бери себе на здоровье, не сомневайся. В том, что она подавала милостыню, было что-то новое, что-то веселое и легкое, как в лампадках и красных цветочках.

Когда в заговенье или в престольный праздник, который продолжался три дня, сбывали мужикам протухлую солонину с таким тяжким запахом, что трудно было стоять около бочки, и принимали от пьяных в заклад косы, шапки, женины платки, когда в грязи валялись фабричные, одурманенные плохой водкой, и грех, казалось, сгустившись, уже туманом стоял в воздухе, тогда становилось как-то легче при мысли, что там, в доме, есть тихая, опрятная женщина, которой нет дела ни до солонины, ни до водки; милостыня ее действовала в эти тягостные, туманные дни, как предохранительный клапан в машине.

Дни в доме Цыбукина проходили в заботах. Еще солнце не всходило, а Аксинья уже фыркала, умываясь в сенях, самовар кипел в кухне и гудел, предсказывая что-то недоброе. Старик Григорий Петров, одетый в длинный черный сюртук и ситцевые брюки, в высоких ярких сапогах, такой чистенький, маленький, похаживал по комнатам и постукивал каблучками, как свекор-батюшка в известной песне.

Отпирали лавку. Когда становилось светло, подавали к крыльцу беговые дрожки и старик молодцевато садился на них, надвигая свой большой картуз до ушей, и, глядя на него, никто не сказал бы, что ему уже 56 лет. Его провожали жена и невестка, и в это время, когда на нем был хороший, чистый сюртук и в дрожки был запряжен громадный вороной жеребец, стоивший триста рублей, старик не любил, чтобы к нему подходили мужики со своими просьбами и жалобами; он ненавидел мужиков и брезговал ими, и если видел, что какой-нибудь мужик дожидается у ворот, то кричал гневно:.

Он уезжал по делам; жена его, одетая в темное, в черном фартуке, убирала комнаты или помогала в кухне. Аксинья торговала в лавке, и слышно было во дворе, как звенели бутылки и деньги, как она смеялась или кричала и как сердились покупатели, которых она обижала; и в то же время было заметно, что там в лавке тайная торговля водкой уже идет.

Глухой тоже сидел в лавке или, без шапки, заложив руки в карманы, ходил по улице и рассеянно поглядывал то на избы, то вверх на небо. Раз шесть в день в доме пили чай; раза четыре садились за стол есть. А вечером считали выручку и записывали, потом спали крепко.

Рассказ А. Чехова «Горе» повествует о старике-токаре по имени Григорий Петров. Он женат, на данный момент его супруга больна, и он везет ее в больницу к доктору. Но на улице зима, метель, поэтому их поездка затянулась. Мужчина размышляет о своей жизни, пока управляет лошадью.

Он хороший мастер по своей специальности, но вот муж из него плохой. Он часто ее бьет, что, возможно, и стало причиной ее болезни. Мужчина продумывает, что сказать, когда они приедут к доктору — на улице метель, необходимо извиниться и попросить доктора принять жену.

В то же самое время он просит жену дотерпеть до приезда, ведь осталось совсем немного времени. Одновременно Григорий упоминает, что лучше о побоях не говорить врачу. Но жена безмолвно лежит, не отвечая на просьбу мужа. Муж поворачивается и понимает, что жена уже умерла.

В голове у токаря снова мысли о заботах — жена умерла, теперь ехать обратно и хоронить. Что же он без нее будет делать? По пути обратно он понимает, что неправильно жил, делал жену несчастливой. Григорий был счастлив, когда женился на девушке, но прошло целых сорок лет — жизнь пролетела незаметно.

Но ведь она была ему столь дорога, а сказать ей это мужчина так и не успел. Лошадь едет все медленнее, метель бушует все сильнее. Незаметно для себя, Григорий засыпает и просыпается на койке в больнице. Над ним стоит доктор и говорит, что вследствие обморожения, у мужчины ампутировали руки и ноги.

Он понимает, насколько ценна жизнь, и что ее следовало прожить счастливее. По случаю гостей поставили самовар. От чая пахло рыбой, сахар был огрызанный и серый, по хлебу и посуде сновали тараканы; было противно пить, и разговор был противный — все о нужде да о болезнях.

Работа с утра до ночи, долги, деньги если какие и появляются, то обычно сразу же и пропиваются этими же самыми мужиками в местном трактире, постоянное чувство голода, антисанитария и, как следствие, частые болезни. Вот таким тяжелым и полным лишений предстает перед читателями повести быт крестьянства.

Собственно, чтобы описать весь ужас и всю беспросветную тоску в жизни простых людей того времени достаточно всего одной фразы из повести:. А Марья не только не боялась смерти, но даже жалела, что она так долго не приходит, и бывала рада, когда у нее умирали дети.

Ребенок — это лишний рот. Работать еще не может, а есть просит. А чем меньше нахлебников, тем легче живется семье. Особенно в голодные годы. В избе А что же сам народ? Однозначно можно сказать, что никаких иллюзий относительно дальнейшей жизни он не испытывал. Надежды на религию особой тоже не было:.

Старик не верил в бога, потому что почти никогда не думал о нем; он признавал сверхъестественное, но думал, что это может касаться одних лишь баб, и когда говорили при нем о религии или чудесном и задавали ему какой-нибудь вопрос, то он говорил нехотя, почесываясь: — А кто ж его знает!

Александр Вампилов. \

Поделиться: